Смотри Константин Рокоссовский - Солдатский долг [ Мемуары. Владимир Сушков ] просмотров видео 146. Константин Рокоссовский. Свои воспоминания Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский начинает с предвоенных лет и завершает главами о разгроме фашистской Германии. В книге рассказывается о том, как планировались и осуществлялись операции огромного масштаба, как складывались взаимоотношения между Ставкой и фронтом. Автор знакомит читателей со многими интересными людьми. Пятое издание книги предпринято по многочисленным просьбам читателей. По воспоминаниям генерала И.В. Балдынова, который находился в заключении вместе с Рокоссовским, Константин Константинович, возвращаясь.

• Воспоминания Рокоссовского О Жукове
• Воспоминания Рокоссовского

Рокоссовский отсидел два с половиной года, причем был заключен в Шлиссельбургскую крепость, в так называемый «зверинец». «Дело» на него не получилось – пришлось выпустить. Вспомнили о нем «наверху».

Говорят, сам Сталин Когда в форме и при орденах вышел из тюрьмы на улицу, спохватился, что переночевать негде, и попросился на ночь в тюрьму Свою книгу «Солдатский долг» маршал начал такими словами: «Весной 1940 года я вместе с семьей побывал в Сочи». Верно, в Сочи. Но побывал там после того, как его выпустили на свободу. Когда его судили, один из «тройки» встретился с ним взглядом и понял, что этот командир не может быть предателем, засомневался в «деле», стал искать в нем неясности и отправил на переследствие. Через полгода отправил еще раз Мир не без добрых и порядочных людей. Судьба сохранила полководца для Отечества.

Рокоссовский первым перешел в контрнаступление под Москвой. Его 16-я армия вписала свою строку в ратную славу России. «Глубокий снежный покров и сильные морозы,- пишет К. Рокоссовский,- затрудняли нам применение маневра в сторону от дорог с целью отрезать пути отхода противнику.

Так что немецким генералам, пожалуй, следует благодарить суровую зиму, которая способствовала их отходу от Москвы с меньшими потерями, а не ссылаться на то, что русская зима стала причиной их поражения». В студенческие годы я печатался в институтской многотиражке «Энергетик», где редактором работал М.

В 1941 году он был чекистом и зимой нес службу на одном из пропускных пунктов под Москвой. Ночью он остановил легковой автомобиль, где, кроме шофера, офицера-порученца и овчарки, сидел человек в полушубке и сапогах, предъявивший удостоверение на имя генерал-лейтенанта Рокоссовского. Однако на нужной странице удостоверения не оказалось печати. Пришлось задержать и вести несколько километров по шпалам до своего штаба, где задержанные были сданы по команде.

Рокоссовский не возражал и не сопротивлялся – он уже имел дело с «органами». И шагал по морозу в хромовых сапогах Дубовский же, выполнив свою миссию, отправился отдыхать, но чуть свет его разбудили и вызвали к начальству.

В кабинете вместо привычного начальника возвышался сам генерал Абакумов, а сбоку, на табуретке, опустив ноги в тазик с горячей водой, сидел Рокоссовский. – Ты что же, генерал-лейтенанта Рокоссовского не знаешь? – заорал на Дубовского Абакумов. – Был бы он в моей армии, я бы дал ему чертей! – сказал Константин Константинович. – А мы и так дадим! – пообещал всемогущий генерал Абакумов.

– А я прошу вас, пожалуйста, не надо этого делать – ведь удостоверение у меня и в самом деле не в порядке,- попросил Рокоссовский. На том и закончился этот мало кому известный эпизод обороны Москвы. Только ноги обморозил Константин Константинович. Голованов пишет: «Сколь велика была его известность у противника, можно судить по следующему эпизоду. У командующего 10-й армией генерала Ф.

Голикова не ладились дела под Сухиничами, которыми он никак не мог овладеть. Был направлен туда вместо Голикова К.

Рокоссовский, который открытым текстом повел по радиосвязи разговоры о своем перемещении в район Сухиничей, рассчитывая на перехват его переговоров противником. Этот расчет оказался верным. Рокоссовский прибыл под Сухиничи, и ему не пришлось организовывать боя за них, так как противник, узнав об этом, немедленно оставил город без сопротивления. Вот каким был Рокоссовский для врага еще в 1941 году!. Говорят, после победы под Сталинградом одним из первых ему прислал поздравление начальник тюрьмы, где он сидел в конце тридцатых годов.

«Рад стараться, гражданин начальник!» – ответил ему Рокоссовский. «Когда мы прибыли из Сталинграда,- рассказывал А. Голованов,- нас принял Сталин, это после завершения операции «Кольцо», всех поздравил, пожал руку каждому из командующих, а Рокоссовского обнял и сказал: «Спасибо, Константин Константинович!» Я не слышал, чтобы Верховный называл кого- либо по имени и отчеству, кроме Б. Шапошникова, однако после Сталинградской битвы Рокоссовский был вторым человеком, которого И. Сталин стал называть по имени и отчеству. Это все сразу заметили.

И ни у кого тогда не было сомнения, кто самый главный герой – полководец Сталинграда Это много лет спустя главными героями Сталинградской битвы станут А. Еременко и Н. Еременко командовал Сталинградским фронтом двадцать дней и был заменен Рокоссовским. В канун двадцатилетия Сталинградской битвы, в 1963 году, Рокоссовский отказался лететь на празднование в Сталинград, узнав, что там уже Еременко».

Голованов пишет: «4 февраля 1943 года Рокоссовский был отозван Ставкой из Сталинграда, и ему не пришлось как командующему войсками Донского фронта принять участие в митинге, который был организован в Сталинграде по поводу разгрома противника и окончательного освобождения города. Присутствовать на митинге попросился Н. Хрущев, что ему и было разрешено, хотя никакого отношения к боевым действиям войск Донского фронта и ликвидации окруженного противника он не имел, но принимал участие в обороне Сталинграда.

Упоминаю об этом лишь потому, что, когда отмечалось двадцатилетие победы в Сталинградской битве, на всех экранах нашей страны Н. Хрущев показывался как главный участник этого события». В наши дни иной раз прочитаешь о том, как некрасиво вели себя советские солдаты в поверженной Германии: грабили, насиловали Наверно, такие случаи были, но за них карали, и сурово. Мне рассказывали, как на лесной поляне заседал военный трибунал, судивший нашего солдата за изнасилование немки. Потерпевшая была тут же.

Мимо проезжал командующий фронтом. Узнал, в чем дело. Спросил у немки, есть ли у нее претензии к солдату. Та отрицательно замотала головой. – А его сейчас расстреляют. Вы хотите этого?

– Найн, найн! – закричала немка.

– Вот видите, – сказал Рокоссовский, – женщина не хочет, чтоб его расстреляли! Солдат был спасен. После войны Рокоссовский был Главнокомандующим Северной Группы войск. В 1949 году его вызвали в Москву.

Сталин пригласил на дачу. Рокоссовский приехал на Ближнюю, прошел на веранду – никого. Сел в недоумении, ожидая. Из сада появился Сталин с букетом белых роз, и видно было, что он их не резал, а ломал, – руки были в царапинах. – Константин Константинович, – обратился Сталин, – ваши заслуги перед Отечеством оценить невозможно. Вы награждены всеми нашими наградами, но примите от меня лично этот скромный букет!. Вспоминая о польском периоде своей службы, богатырь двух народов (мать - русская, отец - поляк), Константин Константинович любил рассказывать, как ему дали красивую секретаршу, и она утром явилась к нему в кабинет с бумагами: «А там все по-польски написано, и я пытаюсь говорить по-польски – беру русский корень слова и приделываю к нему шипящее окончание: «Разобрамшись, докладайте!» – дескать, разберись, а потом докладывай.

Но секретарша смутилась и спросила, хорошо ли пан Рокоссовский знает «польску мову». Оказывается, я сказал ей: 'Раздевайся, а потом докладывай!' Есть фотографии. На одной – он на похоронах Сталина. Вспоминаются стихи Суркова: Вот перед гробом плачет маршал Польши Твой никогда не плакавший солдат. У гроба Сталина Рокоссовскому стало плохо. Ему делали укол.

В ту пору Польше не удалось порвать с социализмом. Но Рокоссовский был вынужден улететь в Москву – навсегда. Говорят, всего с одним чемоданчиком. В Москве маршала двух армий принял Н. Хрущев и сообщил о назначении заместителем министра обороны СССР. – По мне бы и округом командовать вполне достаточно,- ответил Рокоссовский.

– Да вы не подумайте- это мы потому вас так высоко назначили, чтоб полячишкам нос утереть! – ответил Никита Сергеевич. «И так он плюнул в душу, – вспоминал Константин Константинович.- Мол, сам-то ты ничего из себя не представляешь, это ради высокой политики сделано» Но настоящий плевок будет впереди, когда Хрущев развернул антисталинскую кампанию. Он попросил Рокоссовского написать что-нибудь о Сталине, да почерней, как делали многие в те и последующие годы. Из уст Рокоссовского это прозвучало бы: народный герой, любимец армии, сам пострадал в известные годы Маршал наотрез отказался писать подобную статью, заявив Хрущеву: – Никита Сергеевич, товарищ Сталин для меня святой! На другой день, как обычно, он приехал на работу, а в его кабинете, в его кресле, уже сидел маршал К.

Москаленко, который предъявил ему решение Политбюро о снятии с поста заместителя министра. Даже не позвонили заранее. На одном из правительственных приемов, когда произнесли тост за Н. Хрущева и все потянулись к нему с рюмками чокаться, даже хромой, еле передвигающийся военачальник, в общем, все,- Рокоссовский и Голованов остались стоять на месте, а они самые длинные, самые заметные.

Больше их на такие приемы не приглашали. Оба оставались в тени. Все, кто знал Рокоссовского, говорят прежде всего о его человеческих качествах, которые на первый взгляд даже затмевали в нем талант полководца. Отмечают, что его скромность даже мешала ему громко сказать о себе.

Известный детский поэт С. Маршак рассказывал, как на аллее одного из подмосковных санаториев он часто встречал высокого, подтянутого мужчину.

Стали здороваться друг с другом, потом как-то вместе оказались на одной скамейке. «Было что-то очень знакомое в нем, в его выправке,- говорил Маршак,- и я спросил, не военный ли он? – Наверно, были и на фронте?

– Я тоже часто бывал на фронтах,- сказал ему Маршак и стал говорить о своих воинских доблестях. А потом поинтересовался фамилией собеседника – уж больно знакомое лицо! – Рокоссовский,- просто ответил новый знакомый. – Представляете мое состояние! – смеялся Самуил Яковлевич».

Воспоминания Рокоссовского О Жукове

Когда я думаю о нем, жизнь его вспыхивает передо мной яркими картинками. Мне бабушка рассказывала что Рокоссовский когда сидел в тюрьме, написал письмо Сталину,так мол и так, война идёт,а я в тюрьме-вооружите нас (наверно ЗК-я так представлял в детстве))) ножами и мы пойдём воевать против фашистов.

Выпустил Сталин Рокоссовского из тюрьмы, дал им ножи и пошли они воевать и победили. Вот так именно и рассказывала,типа сказка на ночь.

Любила про Рокоссовского одно и тоже рассказывать. Просил её часто-расскажи про войну,бабушка и рассказывала),одно и тоже. Дед не рассказывал,только показывал типа шрамы от ранений.потом узнал что он в резерве всю войну пробыл. Это сообщение отредактировал Инородец - 9.12.2016 - 17:40. Цитата Возьмем только один период, крайне напряженный и жестокий — 1942 год. В 5 утра 27 января он пишет командарму: «Невыполнение задач 49-й армией, большие потери в личном составе объясняются исключительно личной виновностью командиров дивизии, до сих пор грубо нарушающих указания о массировании артиллерии для прорыва Части 49-й армии преступно ведут лобовые атаки, неся громадные потери Если вы хотите, чтобы вас оставили в занимаемых должностях, я требую. Прекратить преступные атаки в лоб населенного пункта.

Прекратить атаки в лоб на высоты с хорошим обстрелом. Наступать только по оврагам, лесам и мало обстреливаемой местности» 281. Указания командующему 50-й армии: «Азбучная истина обязывает: прежде чем бросить танки, нужно подавить систему огня. Вам об этом неоднократно давалось указание, но, видимо, до сих пор эти элементарные истины непонятны, и танки продолжают гибнуть без всякой пользы. Бросание танков без подавления системы огня противника я считаю авантюрой. Виновников гибели танков, танкистов, безусловно, нужно судить».

Из приказов Жукова о создании штурмовых групп: «Населенные пункты захватывать специально созданными штурмовыми отрядами Захват каждого опорного пункта поручать особому ударному отряду, специально отобранному, организованному и сколоченному, если нужно с предварительной репетицией в тылу своих войск». От командующих 43-й, 49-й, 50-й и 5-й армий 22 марта Жуков требовал: «точного выполнения моего приказа о захвате опорных пунктов противника специальными штурмовыми отрядами, во избежание излишних потерь».

15 марта Жуковым издан специальный приказ, который можно было по аналогии со сталинским «Ни шагу назад!» назвать «Беречь людей!» «В армиях Западного фронта за последнее время создалось совершенно недопустимое отношение к сбережению личного состава. Командармы, командиры соединений и частей, организуя бой, посылая людей на выполнение боевых задач, недостаточно ответственно подходят к сохранению бойцов и командиров Особенно плохое отношение к сбережению людей существует в 50-й, 10-й армиях Выжечь каленым железом безответственное отношение к сбережению людей, от кого бы оно ни исходило». А командующему 49-й армией И. Захаркину он в сердцах бросил: «Напрасно вы думаете, что успехи достигаются человеческим мясом, успехи достигаются искусством ведения боя, воюют умением, а не жизнями людей» 282. Все это — не конкретные приказы, а общее отношение к пониманию военного искусства и к сохранению бойцов, — имело свои результаты. Вопреки расхожим представлениям, армейские группировки, которыми командовал Жуков, несли меньшие потери, чем у других командующих соседними фронтами. «Безвозвратные потери Западного фронта под командованием Г.

Жукова составляют 13,5 процента от общей численности войск, а Калининского 14,2 процента. В Ржевско-Вяземской операции у Жукова — 20,9, а у Конева — 35,6 процента; в Висло-Одерской — 1-го Белорусского фронта 1,7, а 1-го Украинского — 2,4 процента; в Берлинской операции, где наиболее крупная и сильная группировка противника противостояла 1-му Белорусскому фронту, потери 1-го Белорусского фронта — 4,1, а 1-го Украинского фронта — 5 процентов. Потери 2-го Украинского фронта (Р. Малиновского) в Будапештской операции в 1,5–2 раза больше, чем в Берлинской операции Г.

И так во всех операциях»283. Да, стиль руководства у Жукова был явно не кутузовский.

До интеллигентности и аристократизма ему было далеко. Таков был общий стиль управления в стране. Ломка чужой воли. Некогда убеждать, объяснять.

Воспоминания Рокоссовского

Проще — приказать, заставить. Но нет никаких фактов, подтверждающих, что он немецкие окопы «трупами заваливал». «Людей не щадить», «решить вопрос любой ценой» — таких слов в его приказах нет. Нигде, ни в одном документе.

Ни в одних воспоминаниях сослуживца. Наоборот, постоянно в его приказах — выговоры подчиненным, с обещанием отдать под суд, под трибунал: «у вас недопустимые потери в живой силе», «ваши потери говорят о вашей некомпетентности и неумении руководить», «объявляю вам неполное служебное соответствие», «вы будете сняты с должности», «только последний идиот атакует в лоб», «прекратите атаки в лоб, ведите артподготовку», «прекратите бессмысленный навал живой силы» Это не значит, что он рыдал над каждой похоронкой, но «взять любой ценой» — этого у Жукова нет нигде.